Что не говори, но русский народ всегда любил вкусно покушать. В дореволюционной России общепит был хорошо развит. А вот куда пойти и сколько потратить, зависело от достатка и вкусовых предпочтений конкретного человека. Если представители низшего сословия могли «зависнуть» в трактире или чайной. То высшее общество и творческая богема посещала рестораны и кондитерские.
Больше всего таких заведений было в Москве и Санкт-Петербурге. В столице очень популярны были ресторан «Яр» и «Славянский базар». А в Петербурге – ресторан «Палкинъ» и «Медведь». Каждый из них имел свою историю.
Чем кормили в дореволюционной России и сколько за это платили
Выбор заведения зависел от материального положения человека. Например; дворник получал до 20 рублей, а кухарка до 10 рублей, учитель гимназии 85 рублей, а начальник почтовой станции около 300 рублей. В дореволюционной России существовало несколько типов заведений общепита, которые отличались не только меню, но и ценообразованием:
ВЕГЕТАРИАНЦЫ в царской России #Веган #Вегетарианство
• рестораны;
• кофейни, чайные и кондитерские;
• трактиры и кабаки;
• кухмистирские столовые
В трактирах и чайных собирались люди с небольшим доходом.
К общепиту высшего класса относили рестораны (ресторации). Первое время рестораны открывали иностранные повара (в большей степени французы) или богатые люди. В те времена было в моде все зарубежное. Посещать рестораны могли себе позволить представители высшего общества или творческая богема.
Официантов называли «люди», и они прислуживали посетителям в черных фраках и белых перчатках. Дореволюционные рестораны отличались не только роскошными интерьерами, но и изысканным меню. Например, трюфеля, тропические фрукты, редкие вина и другое. Обед из 4 блюд обошелся бы от 5 до 15 рублей с учетом алкоголя.
В кондитерских предпочитала собираться творческая интеллигенция и дамы высшего общества с детьми. / Фото:vakin.livejournal.com
В дореволюционной России кофе было чрезвычайно популярно. Этот напиток был недорогим и доступным практически всем слоям населения. Известно, что первые кофейни начали появляться в Санкт-Петербурге. Одной из самых популярных в те времена было «Кафе Вольфа и Беранже». Это любимое место Чернышевского, Лермонтова, Пушкина.
К таким напиткам стали подавать сладкое. Начали открываться кондитерские, где любила собираться творческая интеллигенция. Чайные располагались при дорогах, вокзалах. Там обязательно был огромный самовар, где можно было отведать горячий чай, булочки и простую русскую пищу по очень доступным ценам. В трактирах подавали простую пищу и вино.
Правильное питание и вегетарианство в Российской империи
Поэтому там собирались низшие слои общества и не всегда приличная публика. В кухмистерских столовых могли себе позволить откушать население с небольшим достатком. Например, за обед из 4 блюд нужно было заплатить около 40 копеек. Кухни здесь были разные, но блюда всегда свежие и доступные.
«Яр» в Москве
Ресторан Яр пользовался огромной популярностью среди посетителей.
Царская Россия привлекала поваров, кондитеров и просто богатых людей со всего мира. Здесь было немало зажиточных слоев населения, которые любили не только вкусно, но и изыскано покушать. Не удивительно, что повар Транкиль Ярд из Франции в 1826 году открыл свой ресторан в Москве. Заведение находилось на углу улицы Неглинной и Кузнецкого моста, и сразу привлекло внимание горожан.
Своим клиентам «Яр» предлагал разнообразное меню по доступным ценам. Здесь можно было не только отзавтракать или отобедать, но и побаловать себя десертами, винами, кофе и чаем. Хотя ресторан предлагал и изысканные блюда для гурманов, за которые приходилось существенно раскошеливаться. Посещая «Яр», Пушкин непременно заказывал себе заморский суп из ревеня и малины.
Современный ресторан Яр выглядит роскошно.
Герцен вспоминал, как они заказали уху на шампанском, дичь и вино, оплатив огромный счет, вышли голодными и разочарованными. Тем не менее ресторан «Яр» пользовался небывалой популярностью, а желающих его посетить становилось все больше и больше. В 1870 году это заведение купил Федор Аксенов, и сразу преобразил красивым садом с фонтанами. А для клиентов выступал хор.
Спустя 25 лет его перекупил ресторатор Алексей Судаков. При нем можно было «хулиганить», предварительно оплатив шалость. Сюда любили захаживать Чехов и Брюсов, Репин и Григорий Распутин. С приходом Революции ресторан был закрыт. Это заведение полностью восстановили и открыли в 1998 году.
«Славянский базар» на Никольской
Владельцем этого ресторана стал в 1873 году бизнесмен Александр Пороховщиков. Специально для него прежнее здание было переделано архитектором Вебером. С первого взгляда посетителей очаровывала роскошь интерьера, а также просторный и наполненный светом зал. «Славянский базар» относился к ресторанам высшего класса. Официанты обслуживали гостей в черных фраках и белых перчатках. Это место славилось своими запоминающимися завтраками (с 12 до 15), в конце которых можно было выпить шампанского и кофе с коньяком.
В конце завтрака подавали шампанское и кофе с коньяком.
Этот ресторан любили посещать Чайковский, Чехов. У последнего это место даже упоминается в его некоторых произведениях (например, «Дама с собачкой»). В ресторане «Славянский базар» часто было много шумных гуляний, но и без недоразумений не обходилось. Например, Бельмонт упал на скульптуру арапа и разнес ее вдребезги.
После Революции ресторан забрали большевики, расположив там штаб Красной армии. В 1966 году у ресторана «Славянский базар» появился второй шанс на возрождение. Он опять стал популярным местом, привлекая посетителей необычным меню и роскошным интерьером. Только там можно было отведать «Похлебку по-суворовски» с кусочками осетрины или квас по старинному рецепту.
Ресторан успешно проработал так до 1993 года, но после сильного пожара прекратил свое существование. Восстановить его было практически невозможно.
«Палкинъ» в Петербурге
Ресторан Палкинъ в Санкт-Петербурге выделялся роскошью и размерами, а еще отменным меню.
С 1830 года это был один из самых популярных мест в Санкт-Петербурге. Владельцем его являлся купец из Ярослава Анисим Палкин. Правда, сначала это был всего лишь трактир, но спустя почти 50 лет его перестроили в ресторан. Ресторан семьи Палкиных был популярен в обществе. Там можно было не только вкусно поесть, но и понаблюдать за стерлядью в бассейне, погулять по парку.
Со временем ресторан обосновался на Невском проспекте и стал еще роскошнее. Он включал в себя более 20 залов с продуманным модным интерьером и изысканной мебелью. Посетителям предлагали прогуляться по экзотическому саду, сыграть в бильярд.
Ресторан Палкинъ удалось возродить только в 2000 году, и вновь открыть для посетителей. / Фото:www.dp.ru
Многие хотели попасть в ресторан «Палкинъ», чтобы отведать целый ряд необычных блюд. Чего только стояла палкинская форель и фантастическое мороженое Меттерних. Здесь любил бывать Салтыков-Щедрин, Иван Горбунов, Лесков и многие другие. После смерти отца сын Палкина не захотел продолжать это дело, и сдал ресторан в аренду предпринимателю Соловьеву.
Но от этого ресторан не пострадал, наоборот, это пошло этому месту только на пользу. Здесь были отменные обеды по воскресеньям с живой музыкой. Или знаменитые «соловьевские бутерброды», которые успешно продавали на вынос. Сюда любили приходить Бунин и Куприн, Ленин, Чайковский и Чехов. Революция внесла свои коррективы.
Из популярного ресторана «Палкинъ» тот превратился в столовую для большевиков и рабочих. А вот в 2000 году ресторан Палкинъ Restaurant De Luxe» снова заработал.
«Медведь» на Большой Конюшенной
При входе в ресторан стояло огромное чучело медведя с подносом в лапах, а в меню было много русских блюд.
Владельцем этого заведения был ресторатор Эрнест Игель из Бельгии. Он открыл ресторан в 1878 году в Санкт-Петербурге, сделав ставку именно на местные традиции. Ведь недаром же его ресторан назывался «Медведь». Кроме того, при входе стояло гигантское чучело медведя с подносом в лапах. Меню заведения привлекало не только свои разнообразием, чередуя русские с иностранными блюдами.
Здесь подавали расстегаи и борщ, нежное суфле д’Орлеан и тающее во рту буше А-ля рэн.
В наше время в здании ресторана Медведь находится театр Эстрады. / Фото:gidsobitiy.ru
В его стенах не только можно было вкусно поесть, но и пригласить партнеров для переговоров или подписания договоров, отметить громкую премьеру. Размах ресторана «Медведь» действительно поражал своими габаритами. Известно, что в 1910 году это заведение купил Алексей Судаков, который уже был владельцем ресторана «Яр» в столице.
Именно он предлагал посетителям провести сначала время в баре при «Медведе». Известно как сложилась в дальнейшем Судьба ресторана «Медведь». В 1939 году его здание отдали под театр, которым со временем руководил сам Райкин. Удивляет история появления сладостей, которые стали визитной карточкой царской России.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Источник: kulturologia.ru
Что ели в дореволюционной России ( 8 фото )
Когда говорят о дореволюционном меню, часто встречаются две крайности. Одни вспоминают о диковинных яствах, упомянутых у классиков. Другие о тяжелой жизни крестьян и городской бедноты, которые явно себе позволить такое не могли. Так как же выглядело меню обычного россиянина 19 — начала 20 века?
Адриан Волков «Демьянова уха»
Конечно, и тут многое зависело и от социального статуса, и от сезонности. Начнем с крестьян. Поговорки «щи да каша — пища наша», «хлеб — всему голова» вполне соответствовали реальности. При этом вариантов щей было очень много, тем более что в разных местностях щами называли и некоторые другие супы. Популярна была уха.
Большие хлеба выпекали обычно всего пару раз в неделю и ели всем семейством. Иногда в литературе встречаются упоминания ситного хлеба. Из-за особенностей переработки зерна мука часто была грубой. Для ситного хлеба ее просеивали через сито несколько раз, поэтому она была более качественной. Стоил такой хлеб намного дороже и крестьянам был обычно не по карману.
Из злаковых культур была в том числе популярна ныне забытая полба, особенно из-за ее неприхотливости.
Долгое время по количеству посевов после лидирующих злаковых культур шла репа. В том числе и потому, что она быстро росла и в некоторых местах удавалось собирать даже по два урожая. А еще редька, свекла, капуста, горох. К середине века уже отвоевал важное место на крестьянском столе картофель. Упоминания об огурцах как популярном продукте встречаются уже во времена Ивана Грозного.
А вот помидоры были редкостью, потому что сорта, адаптированные к российскому климату, появились не сразу, а существовавшие у нас просто не вызревали. Так что выращивать их в больших количествах стали только к концу 19 века. В качестве зелени иногда использовали сныть. Эта дикорастущая трава появлялась весной одной из первых. В меню крестьян были ягоды, грибы, иногда мед.
Зато люди состоятельные могли позволить себе выращивать в теплицах и фрукты/овощи не по сезону, но и экзотику типа лимонов. Свои оранжереи были во многих богатых имениях и городских особняках.
С молоком и его производными дела в деревнях были хуже. Коровы были не у всех, к тому же многие крестьяне пытались молоко продать, чтобы хоть немного подзаработать. Ну или как минимум снять на продажу сливки. Частыми на крестьянском столе были блюда из яиц, кисель, различные похлебки, иногда блины.
Данные за 1913 год
С мясом дела были еще хуже. Об этом рассказывает, например, в своих мемуарах митрополит Федченков. «Свинью опаливали на соломенном костре, красиво пылавшем на первом белом снегу. Разрезали, готовили ветчину, вешали ее на чердак. Но ели ее очень редко, по праздникам, иначе на восемь человек хватило бы ее ненадолго.
Вообще, мяса мы не покупали и не ели: роскошь эта была не по нашим карманам, хотя баранина тогда развозилась всего лишь по три-четыре копейки за фунт. И лишь на большие праздники — Рождество, Пасху, разговляться — мать варила и жарила то курицу, то утку. Но едва ли индюшку. Это была бы чрезмерная трата, разве что потроха из нее да головки с ножками.
Однако про себя я не могу сказать, что бы мы голодали. У нас всегда была корова, а когда и две, и они были нашими кормилицами. И доселе у меня осталась любовь к молоку. Правда, мать всегда снимала с горшков сливки на масло: все нужно было продавать, а мы пили снятое молоко, но и ему рады. Зато по воскресеньям, после обедни, вдруг на столе самовар, пышечки и сливочки.
Роскошь. А кроме молока всегда уже было довольно хлеба».
В городах на окраинах быт часто не особо отличался от деревенского. У многих были огороды, курятники, а кто-то мог даже козу или корову держать. Но большинство горожан продукты все же покупали. Цены на них в разных источниках указываются разные. В «Кратком своде статистических данных по гор. Петрограду за 1913-1914 гг» указаны такие цены:
А вот какие данные за 1913-14 год приводит «Статистический ежегодник города Москвы»:
Одним из самых востребованных продуктов у населения был чай. Цены на него были разные, но бедноте часто оказывались не по карману даже дешевые сорта. Это породило большое количество подделок и непонятных суррогатов. В Москве и окрестностях был популярен «рогожский чай», названный в честь слободы, где его и делали.
Для производства данного напитка по трактирам скупали заварку от уже использованного чая, высушивали и разбавляли кипреем, он же иван-чай. Это не просто, как сейчас, чайный пакетик по второму кругу заварить, тут целое отлаженое производство! Продавалось это за половину цены нормального чая, и у городской бедноты пользовалось спросом. Кофе был не так популярен.
Кстати конфеты к чаю тоже стоили достаточно дорого, особенно шоколадные. 1 Кг тульских пряников в конце 19 — начале 20 века стоил около 80 копеек, а шоколадных конфет — 3 рубля. Маленькие шоколадки «Эйнемъ» стоили 10 копеек за штуку. Шоколад вообще оставался не самым массовым продуктом, который многие и не пробовали.
Отдельная история — алкоголь. «Красноголовка» (красная крышка) — водка, звавшаяся в народе «казёнка» (бутылка 0,61 литра) в начале 20 века стоила 40 копеек. Второй сорт водки – «Белоголовка» (белая крышка), водка двойной очистки за 60 копеек. Коньяк обычно стоил от 3 рублей и выше. Разливное пиво недорогих сортов до 10 копеек за литр, но были и дорогие сорта. Бутылочное пиво подороже.
На вина разброс цен был большой. Что-то по 10 копеек, что-то по несколько рублей. Символом дешевого винишка сомнительного качества стала продукция купца Ланина, примерно как портвейн 777 в СССР. Правда, Ланин выпускал и безалкогольные напитки, и продукция грозила только тяжким похмельем. Как и сейчас, алкоголь часто подделывали, выдавая дешевые вина за дорогие.
Как и сейчас, были любители распивать разные суррогаты и технические спиртосодержащие жидкости или лекарства. Популярны были капли Гофмана. То есть то, на чем спустя много лет сделал состоянии фармацевтический король Брынцалов и многие его последователи. Технические жидкости со спиртом по правилам дополняли вонючими компонентами, но люди пили и их.
Их прогоняли через самодельные фильтры, кипятили с лимоном и специями, чтобы перебить неприятные запахи. Пик потребления на все это пришёлся на период закручивания алкогольных гаек и сухой закон уже в 20 веке. У бедноты был популярен коктейль «болтун» из политуры и молока, который тщательно взбалтывали. Политура представляла собой спиртосодержащую жидкость, применяемую в дерево обработке. Был и просто самогон, и наливочки по семейным рецептам.
Владимир Маковский «Тихонько от жены» (1872)
Ну и отдельно стоит упомянуть о постных и скоромных днях. Постов было несколько: Великий (перед Пасхой), Рождественский, Успенский, Петров, а еще некоторые отдельные даты: Навечерие Богоявления 18 января, Усекновение главы Иоанна Предтечи 11 сентября, Воздвижение Креста Господня. Не считая их, постными днями были среда и пятница . Они и между собой отличались строгостью запретов.
Скоромом раньше называли жир, а под скоромной пищей подразумевали продукты животного происхождения. Фактически постной оказывалась большая часть года. В 19 веке были и «злостные» вегетарианцы, призывавшие отказаться от мяса совсем. Среди них Лев Толстой, а также спутница жизни художника Ильи Репина Наталья Нордман.
Она запретила готовить мясо в знаменитом имении Репина «Пенаты» и раздавала визитерам брошюры «Я никого не ем». Но с учетом того, что многие и так не ели мяса из-за постов, а еще чаще и отсутствия денег на него, большинство относилось к этим призывам как минимум иронично. Вегетарианские столовые существовали, но многие посещали их из-за низких цен. Возможно, такие вот столовые с кроликами из моркови и обыграны в «12 стульях».
Источник: shnyagi.net
Москва и Петербург накануне революции
Соревнование двух столиц началось в 1712 году, когда по указу Петра I статус главного города России перешел от древней Москвы к новенькому Петербургу. С тех пор они старались доказать свою значимость: европейский Питер щеголял изысканной архитектурой, модными новинками и интеллектуальной тусовкой, Москва брала гостеприимством и богатством.
Прошло более ста лет с того момента, как Белокаменная безоговорочно укрепилась в статусе столицы, однако их противостояние с Петербургом продолжается и по сей день. Рассказываем, чем были похожи и чем различались две столицы в начале XX века.
Многоэтажная кулебяка и суп из сена
Несмотря на то, что в России конца XIX века вегетарианство превратилось в гастрономический тренд благодаря Льву Толстому (Ясная Поляна находится недалеко от Москвы), центром безубойного питания был Петербург. Чем же столетие назад заменяли традиционные похлебки и отбивные? Илья Репин, один из наиболее известных столичных вегетарианцев, предлагал, например, бульон из сена:
«Я. справляю медовый месяц питательных и вкусных растительных бульонов. Я чувствую, как благотворный сок трав освежает, очищает кровь. Выброшены яйца (вреднейшая пища), устранены сыры, мясо уже и прежде оставлено. Салаты! Какая прелесть! Какая жизнь (с оливковым маслом!).
Бульон из сена, из кореньев, из трав — вот элексир жизни. Сытость полная на 9 часов, ни пить, ни есть не хочется, все сокращено — свободнее дышится»
Из книги Льва Лурье «Петербург накануне революции»
В Москве тоже открылись вегетарианские столовые, однако рестораторы и кабатчики Белокаменной не спешили отказываться от многоярусных кулебяк, жирных блинов, «пирогов на четыре мяса» и прочих радостей русской кухни. Будущий советский генерал М. Н. Герасимов в 1915 году зашел в ресторан Петра Мартьянова, который тот назвал в честь себя любимого — «Мартьянычем». Первая мировая война шла второй год, а столы заведения ломились от блюд:
«На закуску нам была подана очень холодная кочанная капуста — исключительная прелесть. Первое — щи с головизной. Они имели заслуженный успех. Второе — целый жареный поросенок — произвело настоящий фурор. За поросенком последовал жареный карп с гречневой кашей.
Из напитков подавали квас. На третье была какая-то каша, приятно пахнувшая миндалем и таявшая во рту»
Из книги Павла Гнилорыбова «Москва в эпоху реформ»
Трущобные люди, попрошайки и проститутки
.jpg)
Трущобы и злачные притоны — неизбежное зло любого крупного города, привлекающего к себе огромное количество рабочих. Предреволюционные Москва и Петербург могли похвастаться собственными Ист-Эндом и Сен-Дени. В Первопрестольной таким местом был Хитров рынок, а в городе на Неве — Выборгская сторона.
Легенды о московской Хитровке ходят до сих пор, а экскурсоводы с удовольствием показывают туристам и любителям городской старины знаменитый дом «Утюг» и здание, в котором находился легендарный трактир «Каторга».
«Хитров рынок был трофической язвой на теле города, живым напоминанием для загулявшихся в “Стрельне” купчиков, что не все смогли хорошо устроиться при новом социальном строе. Существование Хитрова рынка было выгодно всем. Полиция здесь выполняла и перевыполняла план раскрытия преступлений, отцы привозили своих чадунюшек и показывали отрицательный пример: “Смотри-тко, на Хитровку попадешь!”; благотворительные общества раздавали обеды, а хитровская братия довольствовалась подаяниями со всех сторон и фотовспышками со стороны прессы»
Из книги Павла Гнилорыбова «Москва в эпоху реформ»
Богатство и любовь москвичей к благотворительности создали благодатную почву для попрошаек. Московские нищие были народом разборчивым и многочисленным, превосходя по численности своих петербургских коллег. Зато в Питере было заметно больше проституток.
«Петербург — мужской город. Здесь офицеры, чиновники, гвардейцы, солдаты, портные в Апраксином переулке, строители, которые живут на только что построенных первых этажах или в подвалах своих домов. А вот женщин не принимают ни на государственную, ни на частную службу. Поэтому в Петербурге был один из самых высоких в Европе процент проституток. Девушки гуляли по улице, они были или нелегальными — и тогда угроза заражения венерическими заболеваниями была очень высокой, — или так называемыми “бланковыми”, то есть поставлены на учет и должны были регулярно проходить осмотр санитарной полицией»
Из книги Льва Лурье «Петербург накануне революции»
Высший свет
Главным отличием двух столиц были те, кто считался сливками общества. Еще Пушкин заметил, что Петербург — это военная столица. Высший свет здесь состоял из офицеров гвардейских полков, которые в большинстве своем были дворянами.
«В Гвардии служили не для того, чтобы обогатиться — гвардейский офицер с трудом сводил концы с концами. Нужно было иметь двух, а то и трех лошадей, купленных за свой счет, и несколько видов формы для разных случаев. Кроме того, гвардейцы подчинялись огромному количеству светских ограничений. Гвардейцы — члены закрытого клуба, в который входили и императоры, и великие князья, начавшие жизнь со службы. Мы со времен Ленина помним, что дореволюционной Россией правили помещики и капиталисты. Но это не так — капиталисты ничем не правили, потому что были в этом кругу чужими»
Из книги Льва Лурье «Петербург накануне революции»
В этом смысле Москва оказалась более прогрессивной. Предприимчивые купцы, часто — бывшие крестьяне, находили здесь место под солнцем. На купеческие деньги были построены Третьяковская галерея, отель Метрополь и многие другие легендарные здания. Именно Белокаменная дала целый ряд знаменитых фамилий.
«Вот именно так многие московские купцы и подписывали акты великих дел: “Крестьянин Владимирской губернии, Московский, первой гильдии, купец. ” Так и о себе говорит В. П. Рябушинский: “Мы, московское купечество, в сущности, не что иное, как торговые мужики, высший слой русских хозяйственных мужиков”. Но мужики эти известны всему свету, не только России: Морозовы, Третьяковы, Алексеев-Станиславский, Мамонтов, Щукины, да и не купцы, а великаны иного рода, как сам Шаляпин, — все дети владимирских, ярославских, калужских, костромских. А потом. пришли мужики купцовать на Москву и из Сибири, с Волги, из Заднепровья, с Беломорья. »
Из книги Павла Гнилорыбова «Москва в эпоху реформ»
Бунт!
Предреволюционные Москва и Петербург захлебывались в волнах уличных протестов. Выросло число образованных горожан, увеличилась межсословная мобильность. И все-таки она была недостаточной для того, чтобы каждый мог получить «по потребностям». Бунты начались еще в конце XIX века, и в Москве первыми на улицы вышли студенты:
«В связи с коронацией Николая II в апреле 1896 года из Москвы выслали около 90 политически неблагонадежных студентов. 18 ноября 1896 года в Москве прошла демонстрация в память жертв Ходынской трагедии. На улицу вышли около полутысячи студентов. «Усиленные полицейские наряды встретили шествие у Пресненской заставы и потеснили студентов к университету. Арестовано было 36 человек, остальных полиция отпустила. Вслед за этим в университете начались сходки с требованием свободы арестованным и отмены устава 1884 года. Полиция провела массовые аресты, заключив под стражу более 750 студентов»
Из книги Павла Гнилорыбова «Москва в эпоху реформ»
Чуть позже вслед за образованными студентами потянулся пролетариат. Стачки вспыхивали как пожары во всех крупных городах, но Петербург и Москва были лидерами. По словам историка Льва Лурье, в начале XX века квалифицированный петербургский рабочий мог получать 150 рублей в месяц (это равно зарплате капитана Русской императорской армии).
Однако в условиях необычайного промышленного роста заводские служащие понимали, что если не будут протестовать, то им не увеличат заработную плату. Это был своего рода шантаж: во время стачек производство останавливалось, и предприниматели старались любыми способами успокоить бунтующих. А протестовали по любому поводу. Так, в начале Февральской революции Лурье винит женщин:
«Февраль 1917 года, завод “Невка”, где работают женщины-прядильщицы. Мужчины в основном на фронте, хлеба не хватает, ситуация истерическая, дома дети, и не поработать один день, не шить бязевые кальсоны для бойцов, — одно удовольствие. Они вырубают электричество, делают что-то с мастером и выходят на улицу. Начинается с девушек — естественно, мужчины на соседних заводах тоже вырубают своих мастеров и электричество и выходят. Все оказываются на большом Самсоньевском проспекте. 23 февраля все началось, а 1 марта уже не стало самодержавия»
Из книги Льва Лурье «Петербург накануне революции»
Источник: eksmo.ru